all poems are © copyright 1985-2003 Nina Kossman

 

Видишь, как солнце прячет

ловко золотыми руками

память о смуглых предках

в длинные языческие вазы;

тонкие руки солнца,

проворные желтые пальцы

чтобы мы ничего не знали

о спокойных этрусских лицах,

о легком этрусском прахе

и о зеркале веков между нами

и смертью.

* * *

 

Видишь, как новый век

плавает в голубой заводи старых песен

и новые люди с птичьими лицами

отчаливают в немую синь;

 

видишь, как медные кубки

вновь поднимают воины,

а тот, чьей стрелы ожидает тень

висит в Млечном пути

каменной звездой;

 

и пьет дыхание мертвых дев

бескровным ртом Агамемнон,

и отдыхает от Агамемнона солнце,

уставшее от побед;

 

и человек, обвитый плющом,

восходит в горы Аркадии,

чтобы снова отдать золотое

яблоко богине любви;

 

и сквозь богиню блестит стеклянная

Троя прозрачных жертв,

отстроенная за тридцать веков

вереницей многоязыких бардов;

 

и цветные бусы зрачков

висят на шеях у варваров:

они обросли тучами,

как косматыми шлемами битв.

 

А далее, за Ахиллом,

тень молодого века,

переодетого умирающим

суровым другом богов.

 

Видишь, как в синей заводи

плавают смерти греков,

переменивших страны,

не изменивших векам;

 

и в их победе, изогнутой,

как рог жертвенного быка–

один неизменный образ:

медленно оды льющая,

ревнивое золото льющая,

каменная, как встарь, звезда.

 

СЕВЕРНЫЙ ВОЗДУХ

 

От тревожного света ночных фонарей просыпаясь,

глядишь, не мигая, в холодные улицы сна.

В северный воздух, как рыба, ныряешь по пояс.

Память бедного детства: холод и белизна.

Покинутый город в пышных снегах затерялся.

Не поют о нем даже скальды, запивая вином.

Помнит о городе лишь сновидец печальный:

Здесь, где кончается лес, стоял его дом.

 

 

*  *  *

 

Вот она, видишь, льется,

живая вода ручья,

живая вода сказок,

для всех она и ничья.

 

Никого не оденет в золото,

никого не спасет от бессна,

живая вода сказок,

медленна и ясна.

 

Видишь, как ласково льется,

льнет к холодным рукам,

живая вода сказок–

чур меня! Исцелись сам.

 

 

*  *  *

 

Погляди. они возвращаются,

Косолапою рысью, с гор.

Нет, не кони: ни лязга шпор,

Ни изогнутой луны во лбу.

Хотя звезды им в ног катятся,

Как катились они их пращуру, золотому

солнцу.

О, выше,–вон! Выше! Держи! Ату!

Шепотанья снегов, вспуганных гончими,

Разъезжающиеся прутья воздуха.

Это они: волки!

Это они, которых боится луна.

А теперь их догоняет тьма

И мой голос, хриплый и тонкий.

И сама гибкая богиня воздуха

Их прячет в свою утробу.

Погляди: о нет, не синий снег–это тьма:

Нежные руки расплетшая тьма,

Добрая.

 

* * *

 

Осыпался вечер хандрою плакучей.

В вечном пари с мирозданьем “Кто лучше?”

Гонится память за мною. А я–

В ламповом круге чудьбы бытия.

В мотовском крике мартовской  кошки

Ночи тасую: блажу понемножку.

В майском предплечии лета судьбы

Прячусь под мышку своей дремоты.

Год неспроста так тасует сезоны:

Не надышаться лазейкой в озоне.

Все дорожают на счастье жетоны,

Медные темы моей нищеты.

 

 

* * *

 

Падая в небо, песни

становятся отсветом звезд,

в хмельные пустоты жизни

опускают сияющий хвост,

звуками полнящийся, остывающий

на земле медью удач,

становящихся песней чаще,

чем незнающим дано знать.

Так в сказку древнюю–светом

дано певчим солнцам упасть,

чтоб из их золотого бреда

новых солнц добывали масть.

 

 

*  *  *

 

Видишь, как чайки сонно,

медленно, сонно кружат,

крыльями медленно машут

над красной глиной у озера,

глиной, из которой греки

лепили узкие вазы

с узором из быта богов

(владеющие тайной смерти

ей оказались подвластны)–

боги из красной глины

у озера сонных птиц.

 

 

 

МИГ

 

Миг парит, святой и недотрога,

Над бессвязной кутерьмою чувств.

Миг выводит бледного немого,

Блик немой выводит с бледных уст.

 

Как сказать, чтоб вся земля затихла,

Улыбнувшись, согласилась спать?

Так сказать, чтоб в мире стало тихо,

Хоть на миг чтоб чувство потерять.

 

Миг–не тот, что думают–мгновенный.

Миг, бывает, тянется века.

И вкруг той, что мы зовем Вселенной,

Миг течет; он–тихая река.

 

 

* * *

 

Ветер в окно мне заносит чужие грехи,

незамоленные, не переложенные на стихи,

в которых кто-то кого-то надсадно зовет.

Непонятен мне сих нежданных гостей залет.

Если б я знала, если б могла от влетевших уйти,

от взметнувшихся вспять, несущих страсть впереди

как флаг, самих же себя обгоняющих в такт.

Запереть бы окно и вышвырнуть их в закат.

Вижу ухмылку их, распущенность рта и глаз;

вижу, готовы пуститься в брыкливый джаз.

Закрываю окно, за шкирку их и–вниз.

Но, кажется, уцелели, зацепившись хвостом за карниз.

 

 

* * *

 

Рыцарь видит отраженье,

рыцарь что-то говорит.

Но драконово отродье

сердце вырвать норовит

из груди, кольчугой крытой,

но ранимой, как душа,

из последнего загона

тенью освобождена.

И не слышит рыцарь мнимый,

что там дама говорит,

и не слышит лошадинный

стук серебряных копыт.

Конь двоится пред глазами;

с тенью рыцарь говорит.

“Скоро тенью сам он станет!”

леший чудищу бубнит.

“Вырвем тело, обмусолим,

а потом–айда в котел!

Там и сгинем. Наша воля.

В тело–душу обмакнем.”

 

 

* * *

 

Словно в лет дугу

Я вошла опять.

Мир опять “могу”

Прошептал: я сласть

Нашечу в щепотке;

Обопьюсь. И–нем,

Мир заржет в щекотке

От моей можбы,

От своей сноровки.

 

Как упрямо центр

Не ползет к краям,

Так я, прямо-ветр,

Приветрюсь к раям.

И в раю зароюсь

Я в мушистый год,

И замшелой сластью

Муху скроет грот

Сот.

 

* * *

 

Два человека знало

Тайну мира сего.

Из двух одного не стало.

Качнулось ли мира дно?

 

Один бедный остался с тайной.

На рынок пошел– не берут.

Торговец лукаво-печальный,

Про него говорили–плут.

 

Дети его не любили.

Взрослые шикали “Прочь!”

Казалось им, он бессилен

А он просто хотел помочь.

 

 

* * *

 

“Силушки-силы! Перебори.

Начерно сделано–мне и верни.”

Ветка сухая

Со мной говорила,

Лая–не лая:

Наговор Вия.

Ветка сухая

Качалась в ночи.

Ветхо венчанье

Кончалось. Молчи:

Что ни увидишь–

Мне возвращай.

Ночь расколышешь–

Ветр, невзначай,

Ох и устроит схватку вселенной

Там, где венчалась

Ты сокровенно.

Вены

–из крови–

Разрой–

На отбой.

Ветка сухая

Нашепчет покой.

“Нечего! Не о чем!”

 

Сумрак больной.